Когда усталость валит с ног И спится на ходу, Когда молчит дверной звонок И чай не греет, И даже мой любимый пёс, Поджав свой хвост, Добра не ждёт,
Я, вспомнив правила игры, На улицу иду, Мой магазин всегда открыт, В нём есть портвейн - Вино давно ушедших лет, Когда отец платил за свет Тридцатку в самый тёмный год.
Голуби воркуют - слышишь? Сделаю шаг На согретый тёплой крышей Старый чердак. И мурашки по спине - Мальчик маленький в окне Улыбнётся мне. Господи Всемилостивый, это же я! Может быть, приснилось мне, А может быть, пьян. Сорок лет почти один Лампу тру, как Алладин, - Может, это джин?
Ну как, малыш, твои дела На третьем этаже? Ещё все целы зеркала, И всё в порядке. Кинотеатры гонят план: Во весь экран \"Фанфан-тюльпан\".
Пылится кожаный диван - Ему лет сто уже, На нём когда-то ты сдавал Туза к десятке И, губы подпалив бычком, Мечтал выиграть жизнь в \"очко\" И стать артистом, как Крючков.
Посмотри на дядю, мальчик, Дядя - артист. Ну, сбылась твоя мечта, Но как же хочется вниз! Птицу-жар держу рукой, Да поменялся б я с тобой На карман пустой.
Чтобы снова выбежать В огромный наш двор, Перелезть с мальчишками Через забор И стремглав умчаться в мир, Где заиграны до дыр Две колоды стир.
Бельё просохшее висит, Как флаги в ноябре, А город с крыши так красив - Ума лишиться. Ты скоро про него споёшь, Чумазый питерский гаврош, Сжимая гриф, как финский нож.
И будешь долго у небес Признания просить, До той поры пока тебе Не стукнет тридцать. Но заболтался я, пора Мне покидать своё вчера, Прощай, ни пуха ни пера.
Когда усталость валит с ног И спится на ходу, Когда молчит дверной звонок И чай не греет, И даже мой любимый пёс, Поджав свой хвост, Добра не ждёт,
Я, вспомнив правила игры, На улицу иду, Мой магазин всегда открыт, В нём есть портвейн - Вино давно ушедших лет, Когда отец платил за свет Тридцатку в самый тёмный год.