Кареглазый Гиви, ИП Агамян – По матушке грузин, а по батюшке армян. Моей тян игриво показал монобровь, Вонючими ногами растоптав мою любовь. И вновь вместо запаха духов, что я дарил, От неё исходит вонь азербайджанских мандарин. Поговорим, неужто изменяешь мне ты, Ведь всё чаще на лице твоём от кетчупа следы. Много разных харчевней знавала вселенная, Наверное, я зря тебя привёл в шаурменную. «Да, любимый, нам было классно, Но моё сердце отдано хачу бровастому, Не связать наши пальцы узлами колец. Убери биту, сука, не бей, подлец!
Я врываюсь в шаурменную, ломая табуретки, Гости этой забегаловки отныне будут редкими, Нет, Гиви, едь обратно на Арарат, Я крошу бейсбольной битой кассовый аппарат. Ты не рад обоссаному мясу из кошки? Сломал мою любовь, а я сломаю тебе ножки. Крошки лавашные кропятся алой кровью Из твоих кишков я шаурму приготовлю.
О ситуации прознала кавказская диаспора, Атас, пора валить из сего города, наскоро Пакую шмотки, как внезапно окна разбивая, Влетает ко мне в дом орда армян боевая. Такая заваруха, и всё из-за бабы; Блестят шампура с недоеденным кебабом, Летят заряды чеснока, огнём пылая, «Покараем» – звучит эхо бусурманскго лая. Мой травмат, залпы точные Вернут вас домой в гробах по почте, Ебашу сальтухи, Аллаха кляня. Огне-чеснок не попадает меня, Кидаю гранаты во все стороны, С визгом улетают носаты вороны. Из под полы достаю базуку, Ловите, мрази, получайте, суки.
Я врываюсь в шаурменную, ломая табуретки, Гости этой забегаловки отныне будут редкими, Нет, Гиви, едь обратно на Арарат, Я крошу бейсбольной битой кассовый аппарат. Ты не рад обоссаному мясу из кошки? Сломал мою любовь, а я сломаю тебе ножки. Крошки лавашные кропятся алой кровью Из твоих кишков я шаурму приготовлю.