Иногда стихает всё в природе: Спят часы, молчат календари. Прадеды мои ко мне приходят Из почти погаснувшей дали. Прадед Михаил в лаптях всегдашних, Со своей косматой бородой, Вспомнит, как ушёл, оставив пашню, И погиб на Первой мировой.
Прадед Алексей опять в погонах, Но заводит речь не про войну, А про те шанхайские притоны, Где потом оплакивал страну. И, согнувшись, как под тяжким грузом, Прадед Фёдор рядышком присел В кожанке поверх рабочей блузы, С ордером на собственный расстрел.
Память — огонёк живой и зыбкий, Как его сберечь в глухой ночи? Прадед Соломон достанет скрипку, И мотив щемящий зазвучит. Тянутся невидимые нити, Бьётся сквозь года предвечный пульс… Прадеды мои, вы приходите: Я-то к вам не скоро доберусь, Может быть, не скоро доберусь.