Проходит жизнь. Сидит, сутулясь за ключом, Телеграфист — Не увлечён, но обречён. Сидит, стучит слова порожние. Жена ворчит, пальто изношено, Всё дорожает, а в керенках И вообще не разберёшься, что почём.
А он бы мог Скакать в атаку, покоряя племена, И звал бы долг Навстречу подвигам, чинам и орденам. А после — памятник на площади в столице И портрет в календарях… А так-то что? Всё суета, Всё как-то зря.
Вечерний час — Пора до дома, например. А тут как раз Какой-то важный офицер: «Передавай приказ немедленно: Не отступать, держаться велено! Подмога близится, конец большевикам — Когда же, если не теперь?»
А между тем Тоска щемит и начинает прорывать: А вот вам всем, А вот не буду ничего передавать! Я, между прочим, человек И сам решать имею право, как-никак! Ломает ключ. Немая сцена И антракт.
Зардел рассвет, Дымит завод, гудит метро. Широк проспект, Что назван именем его. Шеренги зданий новых каменных, И телеграф с доскою памятной, И пионер несёт цветы в музейный зал, Где ключ, и фото, и пальто.
Телеграфист, Не передавший приснопамятный приказ, Вознёсся ввысь Как символ праведной борьбы народных масс. Поднимем тост за справедливые дары Непредсказуемой судьбы И поспешим на новый зов Её трубы.