Их было трое - он она и она Я мог быть четвертым, но предпочел смотреть из окна И вокруг было так много людей и мир был звонким как жесть И никто из нас не знал слова любовь и никто не знал слова месть Наш подъезд был прекрасен во всех отношениях, но никто не знал свой этаж А те, кто знал, те считали, что этот подъезд не наш Управдом, тетя Шура, сказала, что здесь практически все не так Конечно, ей было легко говорить, в ее гараже стоял танк Дворник Петрович чинил свои крылья, он был почти что поэт Но кто-то из трех как-то утром сказал, что драматизма давно уже нет «Стоит ли писать» - подумал Петрович, и с крыши взлетел как Икар В небе его поджидал черный ворон, но он был еще не стар Бальные танцы при свете луны как выяснилось, будет потом И чтобы не сказала управдом тетя Шура, Петрович решил петь о другом Но только он начал, как кончилось пиво, и он очень быстро устал А еще в нашем доме жило семь генералов и один пожилой адмирал Когда кто-нибудь из них выходил на балкон во дворе наступала весна Дворник Петрович брал себе отпуск и удалялся в поисках сна Меня не считали врагом народа, но по признакам это был я А народу было плевать на всех нас, а тем более плевать на меня Однажды адмирал пиратским набегом завершил крестовый поход Матросы перекрыли для меня все выходы, но я ушел через вход Петрович женился на одной из трех и адмирал приступил к дележу И я понял в этом мире не бывает такого, чего я не разгляжу Один из генералов как-то под вечер рассказал мне о любви Он угощал меня самогоном, настоянным на крови А в воздухе стояла такая жара, что трудно было дышать И те из трех, кто еще оставался, говорили, что нам нужно бежать В сторонке стоял молодой черный ворон, он решил указать нам путь Управдом, тетя Шура, кричала нам вслед надеясь, что нас еще можно вернуть И мы очутились у сотни дорог, но не задумались при выборе их И все о чем я пел раньше случилось со мной, когда я еще был в живых