По бульварам чистым шел прохожий, Птицы пели трели про апрель. Нес прохожий Толстый чернокожий Многоуважаемый портфель. Шел мужчина чинно и солидно, Презирая птичий перезвон. По лицу мужчины было видно, Что весну не одобряет он
Ему эта весна ни к чему…. И песня не нужна никому… И вешняя вода ерунда..
Да! Да! Ерунда!
Журчат ручьи, Кричат грачи, И тает снег, и сердце тает. И даже пень В апрельский день Березкой снова стать мечтает. Веселый шмель гудит весеннюю тревогу, Кричат задорные веселые скворцы,
Кричат скворцы Во все концы: «Весна идет — весне дорогу!»
Все вокруг волшебно и чудесно, Но прохожий злится и ворчит. Вот ручей журчит, а неизвестно, Для чего и почему журчит. Налетел и пробежал по луже Мелкой рябью ветер-озорник, А ворчун надвинул кепку туже И сердито поднял воротник. Ему эта весна ни к чему, И песня не нужна никому. И вешняя вода - ерунда, Но, но... Все равно -
Журчат ручьи, Кричат грачи, И тает снег, и сердце тает. И даже пень В апрельский день Березкой снова стать мечтает. Веселый шмель гудит весеннюю тревогу, Кричат задорные веселые скворцы,
Кричат скворцы Во все концы: «Весна идет — весне дорогу!»