Я играю на свирели или же на мандолине и не думаю о цели, не гадаю о причине. Не загадываю рая, не боюсь я больше ада. Я пою и я играю, больше ничего не надо.
Накормите иль убейте, всё равно я неподкупно буду жать на нервы флейте, буду бить в утробу бубна. Если рядом мандолина, банджо или же бандура, нипочём мне свист кретина, ни хохочущая дура.
Я люблю вас очень люди, но прости меня Мадонна я припавши к струнам лютни и к мехам аккордеона позабыл о санкюлоте и, тем паче, о корнете я играю на фаготе, я играю на кларнете.
Я играю на свирели или же на мандолине и не думаю о цели, не гадаю о причине. Этой музыки рождённой у меня в крови и сердце я как будто пригвождённый к сонатине или к терции.
Не владею сам собою: я в угаре, я в ударе я играю на гобое, я играю на гитаре. И никто мне не указ, не указ мне в самом деле только пыль и пыль ... и в свирели.