Уж вы горы мои, горы Воробьевские, Ничего вы, горы, ничего не породили, Породили горы один бел-горюч камень. Из-под камушка течет, течет быстра реченька, Как на этой на реке стоит куст ракитовый, На кусту том сидит, сидит млад сизой орел, Во когтях держит, держит черна ворона. Он и бить его не бьет, всё выспрашивает: «Где ты, ворон, братец, был, где полетывал?» — «Уж и был я на диких, на диких степях на саратовских, Уж и видел я там, видел чудо дивное: Там лежит, лежит тело белое. Никто к тому телу, никто не подступится. Как вокруг того тела вьются лишь три ласточки. Как и первая ласточка — его родна матушка, А другая ласточка — его сестра родная, Как и третья ласточка — его молода жена. Как и мать по нем кричит, что быстра река течет. А сестра по нем кричит, что с горы ручьи текут. А жена по нем кричит — словно утрешня роса: Как и солнышко взойдет — роса высохнет»