Ой, да во славном было городе во Киеве, Да во славного бы князя Володимера ', Собиралася в него да пир-беседушка, Да честна-то бы, хвальна да многорадостная.
Во беседушке сидят да князья-бояры; Они пыот-то, едят да прохлаждаются, Промежду-то бы собою похваляются: Как богатый-то хвалится богатством своим, А и убогий-то хвалится божью милостью.
Как и князь похвалился добрыми лошадьми: «Как и есть-то в мене полтораста мереньёв, Полтораста мереньёв, девяносто жеребцов! Ну и кто бы-то со мною позаспоровал скакать, Не об сто-то рублей, не об тысячу,—
Об своих-то об буйных об головушках?» Как и все-то князья-бояры молчали от него, Как один-то обозвался всё Иванушка, Всё Иванушка да сын Гардинович: «Как и я-то с тобой, князь, позаспорию скакать,
Не об сто-то рублей, не об тысячу,— Об своих-то об буйных об головушках!» Растанавливает князь своих добрых лошадей Всё на кажней версте да на полверсте. Вот выводит-то Ванюша свово доброго коня,
Свово доброго коня, коня бурушку: Ванин конь заиграл,— на нём шубу разорвал. Как усе-то бы князья тут сдивовалися, Во глаза-то бы Ванюше засмеялися: «Уж ты, Ванюшка, Ванюша, сын Гардинович,
Твой-то коник заиграл, на тебе шубу порвал!» «Да вы глупы, неразумны, князья-бояры! Я поболе поживу,— себе шубу наживу, А такого-то конёчка мне во веки не нажить!» Как садился Ванюша на добра свово коня,
На добра свово коня, коня-бурушку. Догоняет-то он князя на девятой на версте. Да хотйт-то бы князю, князю голову рубить. Как Ванюшин-то конёчек речь возговорил: «Ты хозяин, хозяин, ты мой ласковый!
Не руби же ты князю буйну голову. Ты сойдися бы с князем доброй волею, Забери же ты у князя всё житьё его бытьё, Всё житьё его бытьё, всю именьица!»