В такой глуши, в таком дремучем срубе, Где речь не дребезжит, не ахает мотор, Где пасмурной воды колышущийся бубен На ветхом языке ведет свой разговор.
Тут будто вынут слух из темного чулана. Все отзвуки его тревожат и шерстят: То листья мельтешат, то шепчутся емшаны, То накрахмаленные сосны шелестят.
Тут пробует гора, на острый зуб, светила (Когда То включено), вольфрамовый накал. Тут ветви стеснены, как персы в Фермопилах И тень в ложбине спит, что старый аксакал.
Тут сумерки вокруг звенят сторожевые. Тут ветра тихий гуд срывается на плач, И словно паруса, туманы неживые Спускаются с дерев, как с корабельных мачт.