Не засекал время, когда вылетали из падика, Ты, как всегда, хотела, но всё же вышла без фотика. И кто бы мог подумать, что в беленьких бантиках, Ты могла скрывать граммы галименьких наркотиков.
Не засекал время, когда вылетали из падика, Ты, как всегда, хотела, но всё же вышла без фотика. И кто бы мог подумать, что в беленьких бантиках, Ты могла скрывать граммы галименьких наркотиков.
Это экзотика, романтика, мокнешь без зонтика, Ждешь, позвонит тебе, нервно потирая сотик. Среди вставленных на все соток заниженных тазов, Всё так летит куда-то без тормозов или это зов?
Это сон, Мендельсон, парень в рваных кальсонах, Пославши всё нах*й, скрутивший взрывного косого. Как она пахнет, образ её кровью как в пах бьет, На, рубай, бьем. Всему миру крикнием адьес.
Вместе курим через нести, снова на том же месте, Лет через двести, мой любимый ровесник. Тут в отражении луж и разбитых зеркал, Я в узелках твоих глаз, цвета василька.
Вместе курим через нести, снова на том же месте, Лет через двести, мой любимый ровесник. Тут в отражении ложь и разбитых зеркал, Я в узелках твоих глаз, цвета василька.
Не засекал время, когда вылетали из падика, Ты, как всегда, хотела, но всё же вышла без фотика. И кто бы мог подумать, что в беленьких бантиках, Ты могла скрывать граммы галименьких наркотиков.
Не засекал время, когда вылетали из падика, Ты, как всегда, хотела, но всё же вышла без фотика. И кто бы мог подумать, что в беленьких бантиках, Ты могла скрывать граммы галименьких наркотиков.