Голубь пролетел под куполом сельского храма, Утром рано он наблюдал за ним обрадовано, Выйдя за церковную ограду, он ждал чудес, Под синевой небес звал его отец-лес.
Запах тех мест: рощи, луга и пашни, Его рука их соберёт в наброски карандашные, Русские сказки в народе полны дремучих тайн, И по полям их бродит чёрная жуть, читая...
Федя любил литературу, Много пил чай, много курил и много думал, Он вспоминал, как мама умирала от чахотки, Вот от чего её лицо запомнилось так чётко.
Снова зачёркнуто, то что писал с весны, И... отца наверное убили крепостные, Мимо прохожие плыли по мостовым, Сквозь густой морозный дым, в лапы беды.
Тут очень пьют под музыку вечерних вьюг, Вечный порочных круг, Санкт-Петербург, Бедные люди, белые ночи, Звуки прелюдий, россыпи многоточий...
И вдруг всё кончилось, сорок девятый год, И кто-то тянет, кто-то ведёт на эшафот, Ещё живой, но ветер смело хлещет по лицу, Он ждал расстрела на Семёновском плацу.
В кандалах, впереди сибирский тракт, Там где горит любовь, там отступает страх, До Сибири, до острога, Крест - это дорога, Мальчики на улицах найдут и потеряют Бога.
Там где нары в два этажа, среди каторжан, Где взгляд людей ничего не выражал, Он ждал, он жадно вглядывался в лица с чёрным ртом, Потом он вспомнит и запишет всё про мёртвый дом.
О том бездонном горе клеймённых и отверженных, Лишившихся имён, вцепившихся в надежду, О том, что между ними есть способные простить, О том, что белые одежды нужно уметь носить.
Осилит этот путь идущий, И пусть в конце он упадёт в приступе падучей, Поручик Достоевский узнает свой народ, Тот кто идёт этой дорогой для мира Идиот.
И Родион потом пришьёт петлю к подкладке, Украдкой глядя, как старуха возится с укладкой, Уплаты требует долги, черный потолки, Её намёки колки, её руки так тонки.
Игрок поставит всё и потеряет на рулетке, Своей рукой оставит на полях пометки, Даст медную монетку озябшей попрошайке, В одном шаге от счастья вдруг произнесёт: "Прощайте!"
И вальс ветров приподнимет полы пальто, Не оглянувшись даже он скажет: "Всё не то..." И он пойдёт разглядывать тот потолок и трещины, В огромной комнате вдвоём у трупа женщины.
В кандалах, впереди сибирский тракт, Там где горит любовь, там отступает страх, До Сибири, до острога, Крест - это дорога, Мальчики на улицах найдут и потеряют Бога.