Ни шороха – что пустынь, эта пристань, где рыб и водомерок речь слышна, где, как в забытой лавке букиниста, старинная ютится тишина, кружимая вразнос листвой обвальной, осыпавшей фигурки рыбаков, здесь время не течёт ни вспять, ни вдаль, но пьет свет и тень вдоль сонных берегов. И разом провалившись в тихий омут, куда любым чертям заказан вход, жизнь сызнова листаешь, по-другому дышать и верить пробуя, и вот, вчитавшись в опрокинутое облако, вдруг обретаешь в шелесте воды предчувствие не то чтоб эпилога, скорей, чего-то вместо... Наводи, не медли, линзу осени прозрачной туда, где безрассудней и больней сплелись в тебе, сцепились, правду пряча, глаголы закорючками стеблей, соленой лебедой, травою сорной – не прячь их, и не прячься сам от слов. Всё призрачней окрест, всё иллюзорней вода, листва, фигурки рыбаков…