Оскалились нервы, плюются глаза соленой водой прибоя Я никогда не слышал голоса, который держал в своих ладонях Все думали, что не смогу обронить я даже слова хромого, Но я, похоже, не хотел говорить и превратился в немого Это ж надо было так надавить Переломать веки грубо, Что мне пришлось заговорить И заорать во все трубы И вот сегодня праздник обрушился грозою Я скоро криком подружу небеса с землею И будут рваться голоса, песнями прошиты Свой голос я настрою сам, чтоб ложью не фальшивил[3]