Гниющий Гундабад моей тюрьмою стал, Хреново было мне, пока я там жила. Кривой мой ятаган врагов разить устал, Крестьянкой мирной стать в башку шиза зашла.
И я достала плуг, и запрягла коня, И Анфауглиф решила я вспахать. Но Нолдоров толпа пришла средь бела дня, И, хоть и было влом, пришлось их убивать.
И множество врагов сразила я тогда, Но вот окончен бой, победы час настал, Пусть землю удобрят их дохлые тела, И Мандоса покой их всех к себе принял.
Немного отдохнув, плуг в руки я взяла, К упорному труду, ведь, каждый орк готов. Но новую напасть мне карма принесла: Владыка Килиборн крадётся меж кустов.
Стараясь не шуметь, схватила сарбакан, Отравленной иглой сорвала дерзкий план, И рухнул Килиборн, примяв степной бурьян, И Мандоса покой его к себе принял.
Тогда решила я, что кончилась война, И в голову мою ударил счастья хмель. Но и на этот раз не вышло ни фига: В мифрильной чешуе ползёт Галадриэль.
Но гоблинскую дочь не сокрушат враги -- Сопернице моей свернула шею я, И лёгкий ветерок унёс предсмертный хрип, И Мандоса покой её к себе принял.
И пропахала я три длинных полосы, А к вечеру зажечь решила костерок Везде великий мрак: ни Солнца, ни Луны, А Элронд вдруг решил зайти на огонёк.
"Кретин, осёл, дурак!" -- ему сказала я: "Послушай гнусный чмырь, как ты меня достал!" Пришлось его убить -- не понял он меня, И Мандоса покой его к себе принял.
Работа тяжела, но это мой удел! А эльфы до сих пор всё бродят по земле. И снова будет бой и кучи мёртвых тел, Эй, Мандос, принимай не прошенных гостей.