Я бегу по тропе, только тропка всё уже и уже, Всё болота, овраги, да ямы кругом. И под коркою мозга поселился трепещущий ужас: Не дойду, опоздаю, не успею, на слом.
Мне мешают бежать просто звери или с умыслом люди, Кто в компании злой, а кто и особняком. А бывает с ружьём и безо всяких прелюдий, Притаившись, ждут, выжидают за дальним кустом.
Вот коряга под ноги и самой мордою в землю, Без звуков, без слов, здесь кричать не моги. Здесь никто не придёт, не поможет, не выдаст зелья, Что спасёт от ушибов, от ран и от жестоких обид.
И лежу, и смотрю в глубь земли и себя, веки прикрыв. Кости ломит, и жар бьёт меня по щекам, не щадя. Что-то просится вон, из тела, из панциря врыв, И лаская меня, и ругая, и куда то маня.
Чтоб вцепится когтями в твердь крамольной земли до услады, За бугры, за платформы, за материки. Так, чтоб правым бедром надавить, где Канада, Ну а левым, в самую глубь океана уйти.
Будет сердце моё биться близ центра Русской равнины, Буду воздух холодный за кругом полярным вдыхать. Я руками в обхват охвачу шарик мира И начну потихоньку его осторожно качать.
Я его раскачаю, поднатужусь, сорвусь ненароком, Ось земную сверну, наоборот обратив. Не хочу я быть богом, а хочу быть тем человеком, Кто сорвёт мир с петель, заставив по-другому кружить.