Не начинай, пожалуйста будь умнее меня. И поставь, в конце концов, на место этот долбаный табурет. Мы живем по приципу "Выдюженный запрет" И процеживаем через сито лет Чьи то жизни, ставшие окурками сигарет, День ото дня.
Этот город выел тебя до корочки, до кости: Дал, забрал, снова дал. Вывел на новый уровень Твоих возможностей. Свел с безмозглыми и понурыми. Вшил программу решения сложностей с толстошкурыми, Тонкожилыми и тонкокожими дурами. Но не злись на него, моя девочка, не грусти.
От Помпеи до Страсбурга отменили рейс. Мы остались на фото испачканном в киви и Граппе Ты в купальнике, купленном летом в Анапе, Я в поношенном пиджаке и фетровой шляпе. К ней приколот иглой эдельвейс.
Смачно стриженые, худые выдры с загорелыми даже ладонями, Над резаной дыней летают осы. Ты в 40 градусную жару шмурыгаешь носом И с кривой улыбкой шутишь: "Ну, не Галапагоссы". Мы играем в шараду, слова и антонимы. Лето кончилось. Только чайки с бакланами. Но не мы.
На зиму берег покроется жиденьким снегом и наледью: Серой картонкой, обрывком бумажки помятой. И хоть лопните, кучками собранные опята, Хоть залейтесь под завязь своим суррогатом! Всё останется снятым Фотографической памятью.