Луна катится в зимних облаках, Как щит варяжский или сыр голландской. Сравненье дерзко, но люблю я страх Все дерзости, по вольности дворянской. Спокойствия рачитель на часах У будки пробудился, восклицая: «Кто едет?» — «Муза!» — «Что за чорт! Какая?» Ответа нет. Но вот уже пруды... Белеет мост, по сторонам сады Под инеем пушистым спят унылы; Луна сребрит железные перилы.
XI Гуляка праздный, пьяный молодец, С осанкой важной, в фризовой шинели, Держась за них, бредет — и вот конец Перилам. — «Всё направо!» — Заскрипели Полозья по сугробам, как резец По мрамору.... Лачуги, цепью длинной Мелькая мимо, кланяются чинно... Вдали мелькнул знакомый огонек... «Держи к воротам... Стой, — сугроб глубок!.. Пойдем по снегу, муза, только тише И платье подними как можно выше».
XII Калитка — скрып... Двор темен. По доскам Итти неловко... Вот, насилу, сени И лестница; но снегом по местам Занесена. Дрожащие ступени Грозят мгновенно изменить ногам. Взошли. Толкнули дверь — и свет огарка Ударил в очи. Толстая кухарка, Прищурясь, заграждает путь гостям И вопрошает: «что угодно вам?» И, услыхав ответ красноречивый, Захлопнув дверь, бранится неучтиво...
XIII Но, несмотря на это, мы взойдем: Вы знаете, для музы и поэта, Как для хромого беса, каждый дом Имеет вход особый; ни секрета, Ни запрещенья нет для нас ни в чем...