Ради бога, трубку дай, Ставь бутылки перед нами. Всех наездников сзывай С закрученными усами. Чтобы хором здесь гремел Эскадрон гусар летучих, Чтоб до неба возлетел Я на их руках могучих. Чтобы стены от ура И тряслись, и трепетали.
Ради бога, трубку дай, Ставь бутылки перед нами. Всех наездников сзывай С закрученными усами.
...
Где друзья минувших лет, Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые?
Деды, помню вас и я, Испивающих ковшами И сидящих вкруг огня С красно-сизыми носами!
На затылке кивера Доломаны до колена, Сабли, ташки у бедра, И диваном — кипа сена.
Трубки черные в зубах; Все безмолвны, дым гуляет На закрученных висках И усы перебегает.
Ни полслова... Дым столбом... Ни полслова... Все мертвецки Пьют и, преклонясь челом, Засыпают молодецки.
Но едва проглянет день, Каждый по полю порхает; Кивер зверски набекрень, Ментик с вихрями играет.
Конь кипит под седоком, Сабля свищет, враг валится. Бой умолк, и вечерком Снова ковшик шевелится.
А теперь что вижу? — Страх! И гусары в модном свете, В вицмундирах, в башмаках, Вальсируют на паркете!
Говорят, умней они... Но что слышим от любого? Жомини да Жомини! А об водке — ни полслова!
Где гусары прошлых лет лет, Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые?