Есть в дожде откровенье — потаенная нежность и старинная сладость примиренной дремоты, пробуждается с ним безыскусная песня и трепещет душа усыплённой природы.
Эту землю лобзают поцелуем лазурным, первобытное снова оживает поверье. Сочетаются Небо и Земля, как впервые, и великая кротость разлита в предвечерне.
Роковое томленье по загубленной жизни неотступную думу: «Всё напрасно, всё поздно!» или призрак тревожный невозможного утра и страдание плоти, где таится угроза.
В этом сером звучанье пробуждается нежность. Небо нашего сердца просияет глубоко. Но надежды невольно обращаются в скорби, созерцая погибель этих капель на стёклах.
Тишине ты лепечешь первобытную песню и листве повторяешь золотое приданье, а пустынное сердце постигает их горько в безысходной и чёрной пентаграмме страданья.
В сердце те же печали, что в дожде просветлённом, примиренная скорбь о несбыточном часе. Для меня в небесах возникает созвездье, но мешает мне сердце созерцать это счастье.