Опять тишину разрезал звон будильника, Опять пойму, что от него не уйти никак. Я не вникаю в дела других, это нахуй не нужно, Но вид такой у них, будто ждёт плаха на ужин. И не у единиц, а у всех поголовно. Лица тупиц, слабаков и змей подколодных. Их подколоть бы, так взорвутся, как шар воздушный Больной яростью, что будто летний жар вас душит. Похуй, на улицах или в загруженных автобусах, Что возят всё туда же. А ты попробуй сам Держать себя в руках. Скажи, не нажала бы Тоска на мозг? Когда слышно только жалобы. И когда вижу алкашей в драных свитерах, Типов в ветровках, в бутиках сраных пидаров, Старух, детей, людей, которых так же быт постиг, Схожу с ума. И спасают только бит да стих.
На нас нажимают, Нас под себя стелят. Мы лбы расшибаем О мягкие стены. И на чём-то вертят Третью сферу, А люди-то встретят Рассвет снова серый.
А люди встретят серый рассвет снова синими В пятницу или в субботу. Давай, спроси меня, Как мне все эти страсти пьяные. Из двери справа ползут такие постоянно. Истерить пора бы, вот я и истерю. Ни синицу, ни журавля не держали кисти рук. Скажи мне, мистер, ну, родились в рубашке? Но, Она что ль с роду была рваной и загаженной? За каждым домом находили трупы. Отцы с дедами молча накатили тупо, Мамы поплакали, или порыдали громко. Вроде как лучше, а оно всё вылезает боком. Я видел комнаты пустые, видел горечь, бедность, Сгорбленные спины - плата за труды и честность. Как тут не сойти с ума? Ведь трудно нам дышать. Спасают только глазки в контуре карандаша.