Мой караван шагал через пустыню, Мой караван шагал через пустыню. Первый верблюд о чём-то с грустью думал, И остальные вторили ему.
И головами так они качали, Словно о чём-то знали, но молчали, Словно о чём-то знали, но не знали: Как рассказать, когда, зачем, кому...
Змеи шуршали среди песка и зноя... Что это там? Что это там такое? Белый корабль, снастей переплетенье, Яркий флажок, кильватер голубой...
Из-под руки смотрю туда, моргая: Это она! Опять — Фата-моргана! Это её цветные сновиденья Это её театр передвижной!
Путь мой далёк. На всём лежит истома. Я загрустил: не шлют письма из дома... «Плюй ты на всё! Учись, брат, у верблюда!» — Скажет товарищ, хлопнув по плечу.
Я же в сердцах пошлю его к верблюду, Я же — в сердцах — пошлю его к верблюду: И у тебя учиться, мол, не буду, И у верблюда — тоже не хочу.
Друг отошёл и, чтобы скрыть обиду, Книгу достал, потрёпанную с виду, С грязным обрезом, в пёстром переплете, Книгу о том, что горе не беда...
...Право, уйду! Наймусь к фата-моргане: Буду шутом в волшебном балагане, И никогда меня вы не найдете: Ведь от колёс волшебных нет следа.
М-мм-м... М-мм-м... Но караван всё шёл через пустыню, Шёл потому, что горе — не беда.