Поздние яблоки, рОдные деточки Рвутся на улицу, падают с веточки. Я собираю засохшие косточки В мелкие, мелкие, мелкие горсточки. Сею безжалостно, сею доходчиво В почву обугленной ветреной вотчины, Сею без отдыха, сею по праздникам В твёрдую землю разумных отказников
Вечного поля брани, поля срани Господней. Вечного поля брани, поля срани Господней.
Рыбья уверенность в чёртовом омуте, Сила рабочая – в каменном молоте, В рупоре клавиш, в трубе телевизора. Я из бумажки судьбу свою вырезал, Вывел лица выражение кроткое, Жирную зиму и лето короткое. Как именуется, так проживается; Пуговки кладбищ легко пришиваются
К рваной рубахе брани, к тряпке срани Господней, Вечное поле брани, поле срани Господней.
Вдосталь привычного, общего, личного: Лента конвейера, койка больничная, Лапа хозяина, рюмка, уборная. Не отрицаю, я – пыль подзаборная, Не восклицаю, я – рыба в Москва – реке, Чёрствая крошка ржаного сухарика; Не зарекаюсь, не бью, не советую, Не возникаю, я – тварь безответная.
В месиве грязной брани, в поле срани Господней, Вечное поле брани, поле срани Господней.
Лёгкие деньги, весна и апатия, Лень и обжорство хмельного Евпатия. Кто не позарится, кто не заявится? Наши хоромы приёмами славятся, Гостеприимством, рублём, доброй волею; В каторжной радости пьяные, голые. Кладезь, бурлящая желчью и ропотом. Вся революция – шёпотом, шёпотом.
Вечное поле брани, поле срани Господней. Вечное поле брани, поле срани Господней.
Гроб на потеху, печальные клоуны Учат работать детей избалованных, Учат жениться, ругаться и прятаться, Учат барахтаться в луже сумятицы. Чёрная метка по почте доставлена, Пушки на чёрную медь переплавлены. Счастливо кушать, молиться, мочиться; Учиться, учиться, ещё раз учиться!
Вечная школа брани, школа срани Господней. Вечное поле брани, поле срани Господней.