Самосуд неожиданной зрелости, Это зрелище средней руки Лишено общепризнанной прелести – Выйти на берег тихой реки, Рефлектируя в рифму. Молчание Речь мою караулит давно. Бархударов, Крючков и компания, Разве это нам свыше дано!
Есть обычай у русской поэзии С отвращением бить зеркала Или прятать кухонное лезвие В ящик письменного стола. Дядя в шляпе, испачканной голубем, Отразился в трофейном трюмо. Не мори меня творческим голодом, Так оно получилось само.
Было вроде кораблика, ялика, Воробья на пустом гамаке. Это облако? Нет, это яблоко. Это азбука в женской руке. Это азбучной нежности навыки, Скрип уключин по дачным прудам. Лижет ссадину, просится на руки – Я тебя никому не отдам!
Стало барщиной, ревностью, мукою, Расплескался по капле мотив. Всухомятку мычу и мяукаю, Пятернями башку обхватив. Для чего мне досталась в наследие Чья-то маска с двусмысленным ртом, Одноактовой жизни трагедия, Диалог резонера с шутом?
Для чего, моя музыка зыбкая, Объясни мне, когда я умру, Ты сидела с недоброй улыбкою На одном бесконечном пиру И морочила сонного отрока, Скатерть праздничную теребя? Это яблоко? Нет, это облако. И пощады не жду от тебя.