Последних дней медлительный простор - уже не страсть, не омут не восторг, а плавная и ласковая тишь. Беспутный и зашарканный вокзал нас в суетной толпе не отыскал, и поздней вишней пахнет слово «спишь».
Еще пока нас будничная мгла не смыла, не смела, не обожгла, не развела горячие тела, не развела горячие тела...
Всего-то сто медлительных часов, и снова в гущу скрипов и басов, в гудящий опаленный разнобой. Туда где день бессмысленно осип, где не видна слеза, не слышен всхлип, и горькой хлоркой пахнет слово «боль»...
Потом, потом об этом, а сейчас мы медлен-н-н-н-но смакуем этот час, и в нас тревожно дремлет слово «счастье»,