Последнее лето нелегкой свободы Сгорает листвой во дворах. И, кажется, привкусом дыма и меда - Травинка в зубах В глазах, отражающих хмурое небо, Мелькнет синева И волосы цвета поспевшего хлеба; И лишними стали слова
По серой реке, чуть качаясь, плывет теплоход И мы - еще вместе, и нам - еще хочется жить Пока еще верится: каждый отыщет приход, И Бога, которому можно до гроба служить. Всего-то: травинку жевать и смотреть за корму, Курить потихоньку, за плечи друг друга обняв. Покуда кораблик плывет, и грустить ни к чему, И что за дела до того, кто там прав, кто не прав. На доски причала, а после - в свой сказочный дом, Где ждут не дождутся картины и струны гитар; И в городе, прозванном кем-то \"медвежьим углом\", Над стареньким чайником тихо закружится пар. За треснувшей чашкою - вечный дрожащий уют; Подайте же ради Христа, хоть кусочек Луны И все-таки, много ли стоил наш песенный труд, Коль \"всем нашим встречам разлуки, увы, суждены\" Пусть теплая осень подарит так много любви, Работу, и пестрый ковер, где так просто гулять. Теперь бы сказал - что угодно, ты только живи Вернуть бы все заново, или сначала начать Кому теперь спеть, как в поход собирался король
От трамвайной брусчатки Не поднять головы. Там, где кустики мятой, Но упрямой травы. Возле старых заборов, Между ржавых путей Где полно разговоров Про счастливых детей. А над кладбищем - кричали вороны, И рябина на снегу - будто кровью; И на лица хлопья сыпались нежно, Будто в мире еще были надежды. Несмотря на запреты, Мы росли, как трава, Нас дымком сигаретным Встречала Москва, Слишком много заботы На страницах газет Мы глотали свободу, Которой нет
Тишина, и только звон колокольный, Да воронья перекличка - гортанно Понимаешь, это даже не больно, Все - пока еще - обидно и странно. Как легко ультрамариновой зимой Проходить, не торопясь, своей страной; От бетонных заколюченных оград, Сквозь литой бульварный антиквариат Покупать в кафе дежурный пирожок, Подержать в руке доверчивый снежок Мы воротимся В сиреневый город, В паутину Фиолетовых улиц. Ты не бойся, Боль появится скоро; Очевидно, Мы еще не проснулись. От трамвайной брусчатки Не поднять головы. Между пальцев - Примятый - Красный кустик травы. Возле старых заборов, Между ржавых путей, Там где все разговоры Про счастливых детей.
Когда мы, смертельно устав, придем Туда, где мысли легки, Припомним о том, что у нас был дом, Где мы читали стихи, Где нам улыбалось чье-то лицо (а жизнь за окном - как сон) И солнце - блестящей гирькой часов - Тянуло за горизонт И был мне сон - В предутренний час, Когда умирает ночь - Как будто друг мой Жив и сейчас, И мы с ним уходим прочь. По пояс в пряной густой траве - Шаги почти не слышны По ржавой узенькой колее - Обратно в детские сны. И ляжет ночь, но будет тепло, И звезды спустятся к нам Что было - лишь плохое кино; Забудь о нем, старина Поверь, что не было воронья Среди заснеженных плит Измены, подлости и вранья, Поверь, что ты не убит. А та земля - не наша земля, Была ли она - как знать А те, кого мы звали \"друзья\" - О всех ли нам вспоминать И темнота укрывает нас, Вдвоем - нам достанет сил И был мне сон в предутренний час И был мне сон. И был
Привычные к детству, мы бродим по улочкам дня; Дурную наследственность, культ и застой обвиня Во всех наших бедах, в своем неуменьи любить; Мы в чайных беседах согласны о всем позабыть Неважная осень - уютно лишь у очага - Все листья уносит, взамен обещая снега; И кажется блажью - по лужам гулять не спеша; И полною лажей - значение слова \"душа\" Промокшие ноги, качели поют под дождем; Подсчитывай слоги, и счетами щелкай потом. Куда как удобней простить все любимым врагам, Гораздо спос