Мороз! Поэты не пишут стихи, и спортсмены пьют водку, на брудершафт, в кабаках. Мороз! Ах! Юная леди двора стелет постель проходимцам с окрестных сёл Палач – осёл, С четвёртого раза сшибает башку преступнику, что преступил черту, Украв, у законных владельцев, последнюю жизнь. Жара! Поэты не пишут стихи, и спортсмены пьют пиво, мешая с водкой его, в кабаках. Жара! Ах! Юная леди двора – с камнем на шее – в воду, с моста, навсегда. Беда! Старый палач сшибает башку преступнику, что преступил черту, С укусом на правой ноге. Казалось – чего там? Ан нет! Пока! – в шоке кричит голова. Пока, злые врачи, дураки-палачи! Пока, проходимцы с окрестных сёл, что трахают юных дам, вшестером. А те, вместо того, чтоб сойти с ума – сходят в воду с моста, навсегда. Апрель! Поэты уснули, спортсмены рыгают, палач отдыхает, принцесса хохочет. Никто не узнает, никто не узнает, никто не узнает, чего она хочет. Никто не узнает, за что отлетела башка с преступника, с укусом на правой ноге. Но мы-то знаем, что укус на ноге – это её неудачный минет. Принцесса закажет портвейну себе. И дворовые, слажено, тело безглавое, обезображенное, зароют подальше. Лакей подойдёт к капитану старшему и скажет: «Карета запряжена, принцесса наряжена, фрейлин - одной не хватает» « Не важно», - И капитан гвардейцев отважный, скомандует гордо: « Ложись!» И кинет бомбу. И она разорвется, и кто-то в холодном поту проснётся, Обрадовавшись, что это сон, а не жизнь.