А не к добру, наверно, к ночи Позвонила с дачи тёща, Ей бы контрразведчиком служить. Ночь давила духотою И c чугунной головою Я пошёл на лоджу покурить.
Не успел я затянуться, Как летающее блюдце Подвалило прямо под балкон. Я со страху стал как «Сникерс», Сигаретой подавился, В общем, сразу потерял фасон.
А из этого из блюдца Ростом с нашего якутца Вышел в рваных шортах гуманой, Лысый как сосед Андрюха, Вместо глаз большое ухо - Словом, весь какой-то не такой.
А мы стояли и молчали: Он на блюдце, я в печали. Тут он ухом задал мне вопрос: «Как зовут тебя, землянин? Ты еврей али славянин? И когда ты грыжу перенёс?»
В общем, спрашивал анкету - Как тут было не ответить. Ну и я ответил, чуть дыша: «Звать меня Фома Тунгусский И по паспорту я русский, Хоть и кличут Зямой кореша».
А он поддакивал подмышкой, Ну а я врубился в фишку - Мама-мия, это ж всё со мной. Пусть он виду и уродлив, Он же круче, чем Мавроди, Он же просто разум неземной.
Ну и я, собравшись с духом, Гаркнул прямо ему в ухо: «Ты скажи, откуда ты, браток, Что у вас там за валюта, Есть ли общества, как тута, И нельзя ли к вам хоть на часок?»
А он в ответ зачмокал ухом Мол, житуха как житуха, Денег нет, но в гору прут дела. А в остальном одно и тоже, Да мы в общем на них похожи, Но у нас нет пятого угла.
Просто мы их отраженье И в покое и в движенье, Но у нас тут всё наоборот. От Адама до Ван Дама, От Потсдама до Саддама Нам никак чавой-то не везёт.
Расставались мы с тоскою - Он всё звал меня с собою, Мол посмотришь, как живет народ. Но куда я от завода, От жены и огорода Полечу куда-то за свой счёт.