В озере Чад отпечатки небесных крыш. Я говорю - любовь, - а ты говоришь... Как утверждает моя подруга Нино, Мы-то хорошие, это весь мир - говно. Спой, косоглазый король, про жирафью стать. Озеро Чад далеко - его не достать. Обещай, что в этих сумерках, в которые ты смотрел, Будет любовь сначала, и только потом - расстрел.
В сумерках люди ищут других людей Ощупью, по зеленым контурам тел. Не находя того, кто уже взлетел, Слабого эллина тискает иудей. В сумерках, полных черемухи и волков, Каждый каждому стал, наконец, таков. Каждый в каждом, как люпус, хвосты висят. Каждый неверный верен на пятьдесят. Каждый с винтовкой новенькой, иншалла. Озеро Чад мерцает в углу стекла.
в сумерках самая охота, брат, - говорит человеку волк. дай я тебя поймаю, брат, в казацкой папахе, в каваказской бурке, в армяке, в тужурке, в волчьей шкурке, на окраине сентября, в зеленых кустах малины, в золотых погонах, в малиновых лычках, брат!.. и человек отворачивается, ни слова не говоря, и смотрит на озеро Чад.
А на озере Чад королева гуляет одна, Точно ночь нежна. Не молитву бормочут ее уста - Королева считает до ста. И на каждой сотне проходит век - Анно Домини, человек.
Не робей, амиго, кругом враги, Волки в стае не с той ноги. С этой сотней в сумерках лучший клёв На овечек и королев. А на том берегу эскадрон рысит, На телеге у пленного глаз косит, Окровавлен лоб да измят мундир. Далеко еще, командир? Здесь налево, брат, от Москва-реки, Там до Солнцева напрямки. Как увидишь черемуховый овраг - Так и дома, брат.
Королева в сумерках не узнает, куда пришла. Говорит, искала долго наощупь - и не нашла. Только запах черемухи, только ожог кольца, Только дождь, глаза смывающий с пол-лица. Ни чужих не видно в сумерках, ни людей.
"... есть любовь", - как сказал печально эллину иудей.