Нам ротный твердил: «Приказать я не вправе, На верную смерть посылать я не псих. Снаряды доставить бы до переправы, Но шансов добраться почти никаких…»
Потом политрук говорил очень складно, Как будто мы были большие друзья. Я вышел из строя, что ж, надо так надо: Браток, на войне по-другому нельзя.
В фанерной кабинке полуторотонки Опасность какая? На газ и вперед! Налево воронки, направо воронки, А «мессеры» в небе… Бог даст – пронесет.
Мы подарки для фрицев грузили недолго, Потом «козью ножку» в дорожку скрутил, А наш политрук со штабного порожка Мне вслед помахал, словно перекрестил.
Сначала дорога скрывалась лесами. Затем по полям начинала петлять. Вот тут-то железные птицы с крестами Решили добычу свою разорвать.
А я летел напролом со смертельной поклажей, Лишь в полколеса обгоняя беду. И тут некрещеный партиец со стажем Поклялся: коль выживу, в церковь пойду.
Налево воронки, направо воронки… Над самым капотом зависли шасси. В фанерной кабинке полуторотонки Просил я у Господа: «Можешь – спаси!»
Налево воронки, направо воронки, А сволочи в небе поймали кураж. В фанерной кабинке полуторотонки Не знал политрук, я читал «Отче наш…»
А кто меня спас от фашистских снарядов – Господь, политрук ли, я долго гадал… Но нынче пугать меня адом не надо, В тот день я как раз в том аду побывал.
Мне дальше везло: дорулил аж до Праги. Баранку крутить – не с пехотой шагать. А как посмотрю на медаль «За отвагу», Я те 20 верст вспоминаю опять.
Налево воронки, направо воронки… За то, что прорвался к своим у реки, Водитель армейской полуторотонки Медаль получил и седые виски.