И вот, под вой холодного ветра, что так и лезет под ворот моего пальто, Я иду. Как и куда? Гордо и прямо. Я отныне настолько сильна и настолько упряма, Что меня не сломает больше ничто.
Мне плевать, кто и о чем расскажет, что они думают и о чем поют, Во что верят они и о чем собрались мечтать; Что они в итоге сами себя потеряют, пропьют, убьют и сгниют. Мне плевать.
Мальчик! Ты ничего не понял: Если долго и жадно пить из колодца, вскоре неизбежно увидишь дно. Потому удаляй все тексты, вычеркивай из всех списков; Мальчик. Как - вдруг ты помнишь - в забытом и старом кино, Ей вдруг всё надоело, она взяла и тихо ушла, по-английски.
Впереди ждут такие бескрайние горизонты, коих еще не видывал белый свет; не показывал ни один, даже самый удачный кадр. И корабль воли моей - против всех законов земных - Натрави на него хоть целые полщаща тихоокеанских эскадр, Не пойдет ко дну, не утонет. Глаз ничто моих не закроет, Пока сам Господь рукою своей не закроет мне их.
И молча, без каких-либо там сожалений, Я оглянусь спокойно назад: Мне вдруг все предстоёт без капельной доли сомнений Простым и ясным; как буквы, что сложишь в ряд;
Я вышла из того черного леса, где соседями были грифы, Прошла через минное поле тоски и потерь, Наблюдала, как мечты мои без пощад разбивались о рифы... И теперь Дыханье отныне так ровно, движения так точны, И взгляды - сквозь всю эту адову пустоту, Если вы подумать посмели, что я слягу здесь и умру, Вы, ребята, напали, увы, не на ту.