Я всё ещё здесь. После всех моих поверхностных мелкобуржуазных потрясений. После маленьких комедий и отстиранных от крови воскресений. После десяти лет молчания и одной ночи в разговорах с любовью всей моей жизни, После неоновой темноты и воскового сияния я здесь. Навеки и присно. Я видел мечты, которые вели странных людей в эластичный тупик, очень похожий на гипермаркет. Я видел собаку в человеческой одежде. Она срала на тротуар. Я видел, как лежит вечно молодой труп Колтрейна, а рядом гниёт заживо какой-нибудь Мортон Харкет, И алкаши-прометеи ценою печени дарят мещанам очередной пожар. Я всё ещё здесь. В рабстве иллюзий. Топчусь на месте, и место называется рабочим. Это не плантация, но кругозор приходится сузить, Чтобы остаться в безопасности и не слишком отличаться от прочих. Я слышу, как взрослые поют всё ту же песенку: Встаньте, дети, встаньте в круг - из круга будет уже не выйти. Вьются петли из верёвок карьерной лесенки, Рвутся соединяющие людей эмоциональные нити. Я здесь. В квартире похожей на номер гостиницы. В городе, созданном для туристов и фотографий. Финский залив за окном не стоит чернильницы, А здесь и сейчас - дороже всей моей биографии. Я ощущал как мир сочувственно приобнял меня за плечи, Я чувствовал спиной похожее на близкую долгожданную встречу, Но как всегда встретил лишь себя... Я закашлялся от дыма отечества, Которое оформило на меня опекунство. Кажется, я прячу что-то от человечества, Как ребёнок, который не хочет делиться вкусным. Но я верну этот долг. Природе или обществу - ещё не ясно. А пока меня не поймали и не собрали улики Остаётся парадоксальное ощущение того, что жизнь не напрасна. Наверное, это типичная игра человека, живущего в мегаполисе. У меня свои методы медитации, Кармические круги продления медицинского полиса И нирвана прокрастинации. Я всё ещё здесь. Мечтал ли я об этом когда-то? И о чём мечтать после того, как понял, что оправданные надежды - это оксюморон? Люди вокруг плачут над своими зарплатами. В обществе, где желание преподносится как главная ценность Не все умеют смотреть на вещи с юмором. Как всякий художник я писал свои картины на стене собственной тюрьмы. Противопоставлял своё эго миллионам, продолжая стоять на глыбе слова "мы". Я был воинственным пацифистом все эти дни, мой друг, Но воевать художнику с обывателями должно быть стыдно. И я объявляю другую войну - Войну художникам, чьи банальные, пошлые краски Стали настоящим проклятием для таких, как я И опиумом для нашего доверчивого народа. По их виду судят о целом виде. Но время слишком нейтрально, чтобы остановить их. Язык мой - враг хорошего. Он отлично подходит для флирта или для описаний будущего или прошлого - Что, в сущности, одно и то же. Для языка нет, и не было разницы В чьё сердце летят его снаряды, и лишь потом становится ясно, Что говорить словами - значит не быть по-настоящему рядом. Тишину можно только выключить. Этим-то она и отличается от шума. А мои слова не отличаются от шума ничем. Ты слушаешь не меня, а некую сумму решённых или запущенных проблем. Со стороны всё выглядит неподлинно. Наверное, адская смесь, по которой ты и скучаешь, Но тени исчезают в полдень, а то, что остается здесь - Будет моментом, которого ты никогда не ценишь и не замечаешь. Боюсь, моя жизнь мне нравится лишь потому, Что я верю в то, что она изменится. Эта формула, которая понятна уму, Но душа как всегда ленится. Но я рад остаться даже здесь. В этой комедии положений, времён и мест. В относительности фактов и неуклонности заблуждений...