Тает в гуле дорог, в суете городов моя доля хромая, мимо бродит народ, и мчатся машины, и едут трамваи, я сижу у окна, я смотрю, как проносятся мимо страницы, исчезает она, блеклая тень моей пьяной судьбы остролицей.
Я сижу у окна. Я все жду новостей, отключая колонки, как живут без меня журавли, и синицы, и вертиголовки, как, прося высоты, набирают они под крылом обороты, а еще - как там ты? А точней формулируя - кто ты и что ты?
Орнитология... Орнитология...
Я дрейфую во льдах. Ты несешься по небу жар-птице подобно, в своих алых следах облака ты (закаты) терзаешь продольно. Истончается луч. Из искры как из точки он рвется на волю. Это ровная линия душ - где ж мне тягаться с моею кривою?
И одно в голове: удержаться над пропастью бы на весу лишь. Новый ветхий завет - только перед глазами ты вечно танцуешь. За тобой горизонт, а за мной совершенно иные полотна, и я падаю, падаю, падаю в сон, растворяясь в пучине холодной.
Орнитология... Орнитология...
Этот выдуман мир. Мне достаточно дернуться, чтобы проснуться. Все затерто людьми: даже бог; пирамиды; бекасы; якудзы; я не верю в добро, ведь я видел улыбки на лицах убийц и скажи, доктор Моро, как в этот долбаный мир вообще можно влюбиться?!
Кто покажет нам курс, по которому сердце менять на бумагу. Я однажды проснусь, но до этого дня не сойти мне с ума бы. Многоглавые псы сторожат мою дверь, чтоб не виделся с нею. Пусть проходят часы. Время перед рассветом всего холоднее.