безумными стаями мысли летят в холода, на север, к айсбергу твоих рук и слов умирая от ледяного порыва ветра, и охотников столь жадных на улов прогрессия их, сыпется как летний дождь который бы не помог, но от него так свежо и сухость вернулась бы в плоть за минуты, и картина перестала выглядеть столь хорошо на листьях осыпаясь надеждой последней ложились на землю не долетев час за часом молились о смерти, и уже в конец затвердев нашли бы покой под первым снегом, пушистым, холодным, замерзшим и белым и лишь тогда бы смысл столбом, вбился бы в твои вены, как паром который отчалил в небытие, интроверты на нем, как будто все по команде перестали думать стоя на палубе или в фойе. их театр одиночества скрылся за горизонтом, на мачте гордым флагом повесился с зонтом очередной больной, забытый отцом, предками, и даже любимой. суша же прокисла жизнью безнравственности, лицемерия и злости и лишь умалишенные добряки страстно пытались вернуть людям чувство гордости, но никто не вникая в слова их позывов, веселились и жили в лицемерных корытах.