(сёмочка) Продавщица что-то спрашивает про пакет В её сознании какой-то ебучий Пхукет Или Галапагос, Великие Озёра Полнейший бред и повод для зёва Я уверен: за её комбинезоном Зажаты тысячи маленьких кобзонов Безумные готовы выйти наружу Свистит тихо самоубеждения ужик Свою вялотекущую мне в пакет пакует Вместе с говном, но хуй ей Охранники смотрят глазами - опрессоры Жен избивают детей тычут башкой об рессоры В школе просят прийти с родителями Но они всегда со мной душой и телом и Звучит эта просьба яко пук в воду Как речь еблана или хук сходу Когда чужая тебе женщина меняет одежду в одной комнате с тобой и другим невеждой Она просит подождать за дверью Но просьба подобна молитве к зверю Стокгольмским синдромом её заело Мама бегает голая, папа ушел за елью
-
Родился на улице Герцена я едва В гастрономе номер двадцать два Известный экономист, призванье - библиотекарь В народе колхозник, ну или пекарь В универсальном магазине продавец В экономике необходим, во ржи ловец
(петенька) Я проснулась, за окном будто б по воле творца, Делили людей людей не на укропов и кацапов, А на лохов и пацей, двор покрылся шприцами, По телевизору — Листьев, а не Коц или Кац.
И будто надо мне вставать не на завод, а в школу, На покоцанном столе теплится водка с колой, И в холодильнике крысы тусят — вот прикол, Ведь накануне мой "Урал", как мой живот — был полон
Из-за окна несет химкой и луком-пореем, Кричат "Олеся!" за окном, как-будто бы мне, Передали по радио — застрелился Курт Кобейн, А я не знала, что имею дома радио.
В квартире пахнет мацанкой, упругая задница и грудь сумели за ночь вдвое меньше статься, Тем не менье без стесненья кто-то сзади мацает, Малиновый пиджак, на нем потертый лацкан.
Оборачиваюсь, вижу лицо — мой детский ад, Кричу "Пожалуйста, папа! Папа, не надо!"
-
Родился на улице Герцена я едва В гастрономе номер двадцать два Известный экономист, призванье - библиотекарь В народе колхозник, ну или пекарь В универсальном магазине продавец В экономике необходим, во ржи ловец