Вида серого, мятого и неброского, Проходя вагоны походкой шаткою, Попрошайка шпарит на память Бродского, Утирая губы дырявой шапкою.
В нем стихов, наверное, тонны, залежи, Да ему студентов учить бы в Принстоне! Но мажором станешь не при вокзале же, Не отчалишь в Принстон от этой пристани.
Бог послал за день только хвостик ливерной И в глаза тоску вперемешку с немочью... Свой карман ему на ладони вывернув, Я нашел всего-то с червонец мелочью.
Он с утра, конечно же, принял лишнего, И небрит, и профиля не медального – Возлюби, попробуй, такого ближнего И пойми, пожалуй, такого дальнего!
Вот идет он, пьяненький, в лысом валенке, Намешав ерша, словно ртути к олову, И, при всем при том, не такой и маленький, Если целый мир уместился в голову.
Электричка мчится, качая креслица, Контролеры лают, но не кусаются, И вослед бродяге старухи крестятся: Ты гляди, он пола-то не касается!..