Раньше этот хип-хоп был просто поводом для насмешек друзей, теперь он сводит с ума ёбнутых обнаглевших блядей из Колпино, и прочих, более отлетевших людей, но мне хочется большего.
Коля долго сидит в сторожке и хмурит лоб. Коля должен долго работать пока он не ляжет в гроб. Колина мама скажет Коле, что он долбоёб. — «Миром правит бабло, сынок,
зачем ты тратишь себя на хип-хоп, пока у тебя тянет живот? Ты пьян или чё там так тебя прёт?»
В молчании Коля отведёт свой взгляд вбок, сплюнет в ладони и покрепче сожмёт черенок.
— «Я вонжу лезвие лопаты поглубже в грунт, вот увидишь, мама, я покапаюсь, и в одно из прохладных утр тут будет прекрасный, раскидистый куст – разные плоды, аромат, вкус...»
Ах, как бы нам разбить наш райский сад?
— «Смотри, мама, я сумел посадить кустистый красный гранат! И, когда подойдёт срок, он принесёт плод – крупный рубин в миллиард семян...»
...Мы разберём шалаш благ, и построим свой плот...
— «Братик, как же я не хочу быть один среди миллиардов землян».
И как рассказать о том, с чем ты не знаком – про своего отца, или как я торговал дерьмом? На-а, браток, это так-то старый прикол, как наблюдать за товарняком: за вагоном – вагон.
Пара ебучих ханыг дергали чёрный металл на перекопанном поле, которое я охранял. Обоих их звали Саша, и каждый из Саш в тайне мечтал быть усаженным в кал!
И я бы тоже мечтал, если бы я был – они. Но яблони, яблони, яблони... Шумели где-то внутри, и я – засыпал.
В этом мире так холодно, но в то же время тепло, накуренно, но как-то свежо. Я еду уткнувшись в тамбурное стекло, и тру ни о чём с колючей тамбурной тьмой пока твой ебучий пижон качает на модный айфон какое-то гамбургерное дерьмо для уснувших умов...