Он встает с петухами и с ними пьет кофе, И с ними же ходит на утренний подвиг. Они кукорят, что это не дело, Но Иван глуховат, туповат и не слышит. И поэтому каждое утро он снова герой. И поэтому каждое утро он снова Иван.
Он знает, что он самый Иван, Что все остальные не стоят его яйца выединого, Не стоят иванового яйца выединого. И не страшно ему ничего, Кроме мысли о том, что любимая смертна, И ничто не перечет ему – Только северный ветер.
Он рисует на облаке голую Марью, И все понимают – вот это любовь! Он покрасит небесный забор киноварью, И все понимают – вот это закат! И все-то увидят закат, И все-то увидят Иванов закат, Увидят Иванов закат!
На закате Иван не молится Богу – Он просто шлет ему поклон. Он здоровается с ним: «Отче наш! Иже еси, но не беси, Иже еси, но только не беси, Иже еси на здоровье, но не беси, Иже еси, но ты только меня не беси! Хочешь - еси, а хочешь – не еси!»
Иваново детство закончилось рано. Русалки залижут ивановы раны. Он сможет Бабою Йогой и Богом, Он сможет быть самым, он сможет быть срамом! И не страшно ему ничего, Кроме мысли о том, что любимая смертна, И ничто не перечет ему – Только северный ветер.