Бездыханная легкость моя, непомерная тяжесть. Переполнено сердце, и рубаха от соли пестра. Завязало нас гордым узлом, да никто не развяжет. Разрубить - я уверен, руке не поднять топора.
Что за странная радость - в ладонь пеленать свои стоны, В этом есть чудо-прелесть - пускать по ветрам волоса. Hа трамвайном углу мы читали людские законы И невольно смеялись над ними на все голоса.
Hаше братство без клятв, а в родство не загонишь и силой. Под похмельное утро все спят, не сойти бы с ума. И к войне или миру, но строй пахнет братской могилой. Одному - долгий путь, тяжкий посох, пустая сума.
Кто прибил наши стрелы гвоздями к немым циферблатам? Пожелтеют страницы по всем золотым городам. Я несу это время в себе оловянным солдатом, Без приказа - ни шагу назад, а вперед - никогда!
Всем сестрам - по серьгам, не отмоются сироты-братья, Лишь мелькнет где-то свежий порез в предрассветной улыбке, Да зима заколдует мой город взмахом белого платья, И по всем телеграфным столбам - струны блудницы-скрипки.
Hе гони меня - дай отстоять до конца эту службу. Hо под серпом все травы сочны, где там думать о судьбах? Я спою - и швырну вам на стол ворох шелковых кружев, В переплетье которых хохочет шаманский мой бубен.
Если во мне осталась хоть капля того... Если во мне осталась хоть капля того, За что меня можно терпеть, За что меня можно любить...