Знаешь, я сразу понял, что это финал. Мне на губы оседало осознание леденящим пеплом. И морозило от голоса - ты шептал На не заданные вопросы "прости", вымученное в ответы.
Потом меня изнутри полосовал крик. Твой. Мой. Наш. А я захлебывался в чужой затопившей вдох злобе. И я, кажется, видел твой настоящий лик, Пока сам отхаркивал защитные символы со своих рёбер.
Мой брат что-то кричал, зачем-то тащил бинт. А я просто горел, и с плеча отслаивался твой отпечаток, Пока тебя - нас - секли миллионом вин, Туго скрученных в кнут, за распятое тобой Господнее стадо.
Тогда я сразу понял, что это финал. И не только твой - а наш, перевязанный в смерть краснотою нити. Я всегда помнил предание - ты читал:
С собой уводит хранимого умирающий ангел-хранитель...