как будто май, но через двадцать лет. с балкона открывается шикарный вид на реку и мокрый парапет. и мы стоим, как караул бездарный, как генералы враждовавших армий двух государств, которых больше нет.
ни доблести, но смертное родство в том, как друг друга мы уничтожали: ни как рвалось, и стёкла дребезжали, ни гимны, что орались боево, ни флаги, ни бетонные скрижали с героями - не стоили того.
зависимость от крови есть порок. от вида собственной, злорадствуя, пьянеешь и травишь, травишь рану, чтоб над ней уж навыться и навоеваться впрок. и на войне велик, как на войне лишь. но суд приходит. и бывает строг.
как зверь, нашедший равного врага, соперника, я, кажется, кричала; гляди, твердишь себе, и слушай одичало, как шкура трескается, если о рога, как жизнь становится ясна и дорога, бьёт горлом, начинается сначала, кипит и заливает берега.
риторика над тем, кто драным ртом пускает пар - шипит, как жир горячий. суть боя в том, чтоб всё уметь иначе и никогда не знать его потом. мы выиграли возможность на пустом встать поле шахматном и, ничего не знача, кивнуть и выдохнуть. спасибо и на том.