Ты саднишь у меня на сердце саднишь как рана меня ранит твоя походка твое дыханье и то, что ты далеко. И тем более странно, что я - гонитель, а ты - гонимый в изгнанье.
Ты саднищь у меня на сердце, и неумело я пытаюсь себя избавить от этих ссадин: отпускаю тебя на волю, не вижу более. И вдруг рушусь под грузом твоих бедренных впадин
и твоих холмов и равнин. И все твое тело память мне возвращает с вражеской силой и хочется выть и просить: прости меня, милый, за то, что я делаю все так неумело.
Пара реинкарнаций, и я постигну в совершенстве науку блаженства и также науку кратких прощаний и легкой любви и разлуки. А на память об этой жизни останутся стигмы:
способность лить масло в огонь, подсыпая перцу, правой уродство кисти. Но, что вероятно более, останутся навсегда несколько ссадин на сердце, и их невозможно стереть, не умножая боли.