Чем ярче шумный пир, беседа веселей, Тем на душе моей печальной тяжелей, Язвительнее боль сердечного недуга, И голос дальнего, оставленного друга Мне внятней слышится... Ах, бледный и худой, Я вижу образ твой, измученный нуждой! Среди довольных лиц, средь гула ликованья Он мне является с печатаю страданья, Оставленной на нем бесплодною борьбой С врагами, бедностью и самою судьбой! Быть может, в этот час, когда за ужин пышный Иду я средь других моей стопой неслышной, Ты, голоден и слаб, в отчаяньи немом, Лежишь один, в слезах, на чердаке глухом, А я тебе помочь не в силах и не властна! И, полная тоски глубокой и безгласной, Я никну головой, не слыша ничего, Под гнетом тайного унынья моего; Средь этой ветреной, себялюбивой знати Готова я рыдать неловко и некстати!..