фонарь за окном тускло освещал пространство. его свет мягко ложился на сосённые шишки, которые отбрасывали чудаковатые тени на мох. крики молодых гуджей были почти не слышны вдали, поэтому они не тревожили сон обывателей. Павел вошёл в комнату. В голове его было много мюслей о лучших друзьях, в конечном итоге всегда оказывались его врагами. Павел тяжело вздохнул, сел под стул, обмакнул перо в пиво и принялся изливать на стол все, что так давно терзало его.
Грицак,это так глупо с твоей стороны не подписаться на стоны гуджы. это как крик сасаны, в сасённой глуши, который никому не нужен. и может быть ты прав, не спорю, и может быть твой парень гей, и вы сознались под сосною, подмыли жаждущих хачей. и может быть дерьмо наш панч, но почему тогда твой кач со мной сосался под настоем.
уплаченный позором плач
так друг, ты ль не больной душою? когда при стольких документах, ты наслаждаешься собою пристолах гуджи алиментах. остановка, дорога, крек... заткнись! жалкий фонарь. ты сегодня не ляжешь спать, пока не подпишешься, тварь.