Белые церкви над родиной там, где одна я, Где-то река, как тоска, затянув перешеек, Чёрные птицы летят надо мной, как мишени, Кони бегут и бегут, обгоняя деревья.
Вот и шоссе, лёгкий запах осеннего дыма, Лето сгорело, остались последние гнёзда, Рваный октябрь, и рощи проносятся мимо, Вот и река, как тоска, что осталось за ними?
Я пролечу, прокричу, словно осени птица, Всё, что случится, на веру приму, кроме смерти, Около ветра, как где-то река возле листьев, Возле любви и не так далеко от столицы.
Я пролечу, прокричу, словно осени птица, Всё, что случится, на веру приму, кроме смерти, Около ветра, как где-то река возле листьев, Возле любви и не так далеко от столицы.
Вот и деревья, в лесу им не страшно ли ночью, Жёлтые фары роняют огни, и за ними Тени бегут, и бросаются тени на рощи, Мокрый асфальт отражается в коже любимых.
Белые церкви и вечные наши забавы, Всё остаётся, осталось и, вытянув шеи, Кони бегут и плывут, окунаются в травы, Чёрные птицы снуют над своим отраженьем.
Всё остаётся. Так здравствуй, моя запоздалость! Я не найду, потеряю, но что-то случится, После меня в этом мире кому-то осталась Рваная осень, как сбитая выстрелом птица.
Всё остаётся. Так здравствуй, моя запоздалость! Я не найду, потеряю, но что-то случится, После меня в этом мире кому-то осталась Рваная осень, как сбитая выстрелом птица.
Я пролечу, прокричу, словно осени птица, Всё, что случится, на веру приму, кроме смерти, Около ветра, как где-то река возле листьев, Возле любви и не так далеко от столицы.
Всё остаётся. Так здравствуй, моя запоздалость! Я не найду, потеряю, но что-то случится, После меня в этом мире кому-то осталась Рваная осень, как сбитая выстрелом птица.
Всё остаётся. Так здравствуй, моя запоздалость! Я не найду, потеряю, но что-то случится, После меня в этом мире кому-то осталась Рваная осень, как сбитая выстрелом птица.