Я входил вместо дикого зверя в клетку, выжигал кликуху и срок гвоздем в бараке, жил у моря, даже играл в рулетку, я обедал черт знает с кем во фраке. С высоты ледника я озирал полмира, я трижды тонул, дважды бывал распорот. Я бросил страну, что меня вскормила. Из забывших меня можно составить город. Я скитался в степях, помнящих вопли гунна, надевал на себя что сызнова входит в моду, сеял рожь, покрывал черной толью гумна и не пил только сухую воду. Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя, я жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок. Я позволял своим связкам все звуки, помимо воя; и вот я перешел на шепот. Теперь мне сорок. Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. Только с горем чувствую я теперь солидарность. Но пока мой рот не забили желтой глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность.