Не воздух – медленная лава, не солнце – выгоревший бубен, цыганок бешеные пляски, и звон гитар, и кастаньеты летят, как скорлупа орехов, и ударяются о камни.
Вверху, над площадью соборной ни облака, лишь око Божье. Под ним бесстыдная цыганка, хитро подмигивая, чертит кривые линии, квадраты, кресты и прочую мороку в ладони молодой девицы, а та, не видит и не слышит, как цыганёнок осторожно из сумки вытянул банкноты и, незамеченный, уходит.
В тени акаций смуглый мальчик меня касается несмело, и улыбается, и плачет – еще душа не знала страсти. Мой бедный выросший ребёнок, я разучилась жить по сердцу, а ты проснулся слишком рано, чтоб петь о счастье и разлуке.
Два голубя, сорвавшись с крыши, летят сюда, где у фонтана я хлеб крошу им и не помню, откуда у меня фиалки, и эти яркие одежды, и взгляд испуганной газели.