В кромешной тьме на каменном полу Шагами отмеряю дни, недели, На ощупь кружку нахожу в углу, Холодная вода не утоляет жажды. Что я скажу тебе, Мария-Анна, Когда меня ты призовешь однажды?
Со ржавым скрипом отворилась дверь, И белый зверь в глаза мои вцепился, Не закричу, не потеряю память… Спасибо, добрый стражник, что, глумясь, К моим больным глазам поднес ты факел — Я так мечтал вблизи увидеть пламя.
Гудят шаги по гулким коридорам… Что я скажу тебе, Мария-Анна, Что я скажу тебе, Мария-Анна…
Я так скажу тебе, Мария-Анна, Твое Величество, Мария-Анна, Не стану льстить и не открою тайну, А повторю что всем давно известно: На свете нет прекрасней королевы, И справедливей нет, и беспощадней, И справедливей королевы нет!
Все острова, моря и океаны Давно твой суд покорные признали, И молча слушают тебя владыки, И принимают старцы твой совет. А я злодей, чье место на галерах, Всего лишь на изгнанье осужденный, Пришел просить тебя, Мария-Анна, Не справедливости, а милосердья.
Что суждено услышать мне в ответ? Что суждено услышать мне в ответ?
Твои глаза, Мария-Анна! А стражник бьет железной рукавицей, Он прав, я должен преклонить колени, Но я забыл как преклонять колени. Твои глаза, Мария-Анна! Ты смотришь на меня, Мария-Анна, Движеньем пальца отсылаешь стражу, И мы с тобой одни, наедине…
И только длинный, длинный между нами Твой тронный зал, и ты сидишь на троне… Мария-Анна, леди королева, Что я скажу тебе, Мария-Анна, Что я скажу тебе, Мария-Анна…
Твое Величество, Мария-Анна, На свете нет прекрасней королевы, И беспощадней нет, и справедливей, А я злодей, чье место на галерах. Я умоляю, будь несправедливой, О милости прошу, о милосердьи, Не отправляй преступника в изгнанье, Убей меня, моя Мария-Анна!
Коснись меня своей рукой холодной, Не закричу, не упаду от боли, Я сам возьму твои святые пальцы И осторожно уложу на горле, И перед смертью прошепчу «спасибо»… Мария-Анна, будь несправедливой!
Что я скажу тебе, Мария-Анна, Что я скажу тебе, Мария-Анна…
Что ты ответишь мне, Мария-Анна, Что ты ответишь мне, Мария-Анна…