живо представляю себе лучшие трупы прошлого года, все годовалые обмороки,- 365 теней в угоду богу:
круглые дураки катятся по улицам в замшелые низины,- авторы бессмертных книг,- чернеют на ветру, черствеют в темноте.
-в горе и в радости, условно - говоря, всегда молчи, мочевиной тупого удара гаси силу - горящее радио,- его свежевыжатый воздух в блошиных призмах удушения, Соискатель гидравлического страха вознесений.
питаясь огнем и металлом в вымытом спиртом синяке, залыжив голову в мокрой курицей обглоданный воротник, тыльного пальто, жду в поперечнике, раскален добела, горячечным взором крушу темноточечные круги ожидания. раскаты твоего присутствия все ближе, ближе, ближе… тянутся твои шелушистые пластиковые звуки послушно, как призрачные звезды под растопыренным стеклом.- остроложная выкипь черной астрологии. тень твоего голоса подобна физической расправе…- в преемственной гибели лубочные кошмаристы расселись по углам в акварели, с разбитыми желатиновыми лицами,- стремительно умершие,- будут заставлены ввязаться в шоковые вспышки после очередного перехода, пройдя насквозь свистящие кресты полюсов, в авангарде противостояния- не меньше, но повсесекундно-больше-уже-никудышно- дыша в спину анонимного бога.
в духов день возделывай свой ад в кипятке сочных райских куч, долго и счастливо, розовый перфекЦИАНИД. сердце и печень по вкусу обезублюжив в засушливый известняк тихушной бледности.
Разрастанье Христа (РХ),- туберкулезный скулеж во всех поролоновых палатах.- одна Сатана неказисто глазится: -сколько же нужно отныне тока богу-поневоле?- едкую подкову прижигать стопой - как ничто – ни в чем – никогда – навстречу не бывало – части тело бинтовало кирпичом- страшляясь тут – страшляясь там дистанционной птицей