На пятом этаже в дневном свете комнаты На мольберт облокотился крупный лист ватмана. Ребёнок рисует часами, как вкопанный Сцену войны, что кровью испачкана.
Набросок разрастётся в большую картину, В ней отразятся забытые временем битвы, Где далеко ни один воин был жизнью покинут, Где недостаточно было просто быть сильным.
В летний полдень нет места яркому цвету, Преобладают грязно-красный и грязно-зелёный. В этакой паре на листе крепнут, Не оставляя шансов попыткам белёсым.
Но творцу вдруг стал не по нраву рисунок Весь облепленный болью и кровью солдат. Огляделся в своём микромире безумном И моменты добра воедино собрал.
Зажёгся фонарь, хладнокровность ушла, И наивность переливалась в душе. Рука пририсует большой жёлтый шар, Именуемый солнцем, дабы скрасить сюжет.
Безумно в трагедиях радость искать Или пытаться её туда поместить. Это как пулей проверить уязвимость виска, Как гора бессмыслия в ноль плавит стих.
Большая человеческая глупость в квадрате Хранить в одной коробке "плохо" и "хорошо". Второе вспыхнет, себя всё потратив. Останется пепельный порошок.
Темнота может быть острее иглы. На пути её лучшее унесёт ветром. Мораль такова: Если крышку прикрыть, В закрытой коробке не останется света.